Дорогой и милый мой папа!
Мне слишком надоело думать о каждом слове, и поэтому я рискну все писать, что думаю и как чувствую. Мой бедный, мой близкий друг. Какие тебе судьба приготовила испытания! Больно смотреть на тот хаос, который кругом происходит, — так это верно. Посмотри, что сделали с нашей армией. Ведь мы никогда не могли похвастать очень сильной и крепкой дисциплиной. Но теперь ее совсем уже нет.
Мы, по-моему, победить или разбить врага не сможем. Да и за что теперь мы деремся? Это ужасные вещи я говорю, но ведь это сущая правда! Ты вспомни только начало войны! Уже тогда многие говорили, что из-за маленькой Сербии не стоило было затевать такую невиданную войну. И снова я спрошу — за что мы деремся?
Даже у нас в Персии, на далекой окраине, и то не проходит дня без того, чтобы какой-нибудь «солдатский комитет» не выгнал бы к черту офицера. Или, например, пришли сюда два батальона, идущих на пополнение. Оба батальона отказались идти на позиции, а многие солдаты поступили еще проще — ушли обратно домой, предварительно выгнав командиров. Если это происходит здесь, где каждый солдат еще подумает 20 раз раньше, чем дезертировать, ибо ему нужно пройти ровно полтысячи верст пешком, — что же должно происходить в России?
Потом другая мысль мне не покоя не дает. В дни старого режима, что теперь принято называть «прогнившим строем», мы часто и откровенно говорили с тобою. Ты отлично знаешь мои взгляды, которые шли прямо против того, что тогда говорилось. Мы ведь приходили к убеждению, что «старый режим» должен неминуемо привести к финальной катастрофе — так оно и случилось.
Помнишь, как я был, сам того не зная, прав, когда умолял Ники обращать больше внимания на общественное мнение — говоря, что в противном случае все рухнет.
Что касается моих планов, то они следующие: должен сознаться совершенно откровенно, что я не особенно пока желаю возвращаться обратно в Россию. Что мне там делать? Вернуться и спокойно, сложа руки, смотреть на тот хаос, который происходит, и подвергаться разным обидным инсинуациям только за то, что я ношу фамилию Романова — я не смогу.
А быть арестованным после того, как я во благо Родины поставил на карту свое доброе имя, участвуя в убийстве — я считаю для себя обидным и немыслимым. Поэтому я и решил пока посидеть в Персии. Но это решение сейчас же распадется прахом при одном лишь намеке, что я для тебя могу быть полезен или просто нужен. Пожалуйста, не думай о моих личных желаниях, и если только тебе действительно меня нужно — я приеду, будь то в вагоне третьего класса или для перевозки мелкого скота.
